Если вы, как и я, не бывали прежде в Пардес-Хане, вас удивит и порадует этот небольшой и уютный городок. С апельсиновыми деревьями (пардес - это и есть апельсиновый сад), скульптурками козлов, живописно распластанным под солнцем ангаром-лабораторией. Полное название города пришло еще и от имени Ханны, жены барона Ротшильда, который был одним из инициаторов создания поселения в 1929 году… Мы приехали в Пардес-Хану смотреть спектакль - и разбрелись по территории «митхама», экзотичной, имеющей диковатый и притягательный вид. Прежде на этом месте была столярная мастерская, теперь тут культурный центр. Студия дизайна, театральный кружок, магазинчик, навесы, кусты, который буйно и художественно тянутся к принципиально не сбавляющему мощности солнцу. Октябрь здесь не по Пушкину, безоблачно, жарко, сухо. Никакие рощи ничего не отрясают. На подоконнике сидит коровка из фаянса. Наблюдает за происходящим. Зал театрального ансамбля «Ядид» («Ручка», имя осталось от времен, когда тут делали и чинили мебель) небольшой. Окна где-то под потолком. Стулья стоят тремя уровнями - как для хора. Спектакль, который мы смотрим, называется «Сироты». Он почти без слов. На почти пустой сцене. Режиссер Шири Джорно (уроженка кибуца, человек активный, обаятельный, яркий) много думала о проблеме жизни людей в коллективе. Это ведь и на самом деле проблема, совместный быт и совместное бытие. Существование вместе. Оно предполагает море вариантов. Предлагает море вопросов. И не дает никаких ответов.

Шестеро детей на стульчиках. Это взрослые актеры - но их манеры, и подушечки, и тихая просьба в глазах «приголубь меня» заставляют поверить в то, что перед нами дети. Художник Барак Авиам сделал костюмы-перевертыши. От них можно «оторвать» рукав или штанину - а потом вернуть на место с помощью скотча. Дети спят в неудобных позах, им тревожно, их мучают кошмары. Они маршируют и поют под музыку (Егуда Лазарович сделал компиляцию-рапсодию из разных музыкальных стилей, а также добавил свои темы. Железная рамка становится то шалашом, то миром. То душевой. В рамках страны из железячек наши дети тусуются, играют, поют, ссорятся, мирятся, стареют. Детство и старость здесь совсем рядом. Одно оборачивается другим легко и быстро. Совсем как в жизни. Актеры- мимы ( Клаудиа Доличчи, Итай Дорон, Тали Гиршфельд, Карин Штанг, Дица Мешулам и Егуда Лазарович) много и горячо митингуют, протестуют. Идут в зал с протянутыми будто за помощью руками. Они не всегда понятны, эти дети-старички. Совсем как все люди, как люди вообще. Вот на них надвинулась война. Злая, совсем не детская. И стрекочут автоматы. И крики на языке войны (о, это особый такой язык - дикий, страшный, с него не стоит и переводить, все равно смысла в словах нет). И очень неуютно и обидно за детей, за людей. Движенческие возможности труппы велики. Пластика вполне убедительна. Метаморфозы с железной рамкой-домом интересны и многозначны. Платочки и подушечки, стулья, трубки от железной рамки играют много ролей. Многократно меняют свои статусы. Все неплохо работает, и убеждает, и заинтриговывает. Сироты - это все. Война - это безумие. Язык сердца - самый главный. Со всеми этими пунктами не поспоришь. Временами кажется, что есть противоречие между ясностью формулировок, прозрачностью посыла - и трудными, слишком запутанными путями их воплощения. Щемящая печаль, которую так точно и увлеченно передают артисты, их одержимость и страстность чуть-чуть вне сюжета. Густая палитра приемов чрезмерно многослойна для простой и ясной истории людей под этим старым солнцем, так горячо жгущим нашу землю. Приемы в какой-то момент затемняют смысл. Становятся самоцелью. Хотя виртуозности и техники исполнителям из ансамбля Пардес-Ханы не занимать. Музыка барокко, тени Герники, волшебные пассы будто «от Полунина», переброски взглядами, коротенькие - в минутку времени -зарисовки, сказочность шествия детей за недостижимой синей птицей - все это делает спектакль «Сироты» событием. Деянием. В зале мало мест - так что спешите это увидеть. Языки не важны. Никакие. Такое бывает не часто. Так что идите. И в Пардес-Хане, и в других городах страны. Зрелище вполне культурное и творческое. Хорошо придуманное и продуманное. Думаю, разочарования не будет. Да и кратко все это - всего лишь час из нашей заполошной жизни. Пустяк. Вспышка. Идите - а вдруг все именно так, как решили режиссер и ее друзья? И сиротские страсти общечеловечны?

Инна Шейхатович