...Режиссер пытается снимать фильм, как Бог из машины вылетает на балкончик его милый бездумный, гибкий до балетной элевации помощник Пак. Во фраке и цилиндре. Жена режиссера все время ссорится с мужем, изменяет ему с очень красивыми юношами, которые сосредоточенно молчат (еще одно доказательство того, что никто не знает, как завоевать женское сердце, но не умом и талантом, это уж точно)... Продюсер, кинобог женится на миллионерше (вроде как она из амазонок, есть такая версия). Феи и монтажеры, помреж и гример, миманс и детский хор что-то ищут в ночном сне. Художественная самодеятельность, состоящая из льстивых и увлеченных выспренной поэзией работников студии, желает показать продюсеру в день его свадьбы спектакль. В этом спектакле соединятся стили и узнаваемые образы американского кино. Спектакль будет насмешкой, капустником, парадом популярных типажей. Чарли Чаплин поможет подруге ковбоя Пирама Фисбе совершить самоубийство ( всеми возможными способами сразу, исключая только утопление в море)... И шестеро влюбленных, которые соединили руки и сердца, будут аплодировать, и счастливые аккорды уведут их в рассвет. В другую жизнь, о которой так хочется думать, как о начале чего-то реально- прекрасного. На израильской оперной сцене возникла опера гениального англичанина Бенджамина Бриттена «Сон в летнюю ночь» по пьесе гениального англичанина Уильяма Шекспира ( или кто там создал эту гениальную мистификацию). Либретто написали Бенджамин Бриттен и Питер Пирс. Про Голливуд тогда, 1960 году, в нем ничего не было. Сценограф Александр Лисянский. Художник по костюмам Орен Дар.

Идо Риклин, талантливый израильский режиссер с идеями и волей, очень решительно сделал ставку на стилизованный, фантасмагорично- вычурный мир кино. Где в центре техника, где чудеса есть неотъемлемый элемент жанра. Серьезную и яркую сказку дополнил гротеском из жизни кинопавильона. Ввел в пределы оперного спектакля кинокамеры, штативы, хлопушку, цитаты из кино, стоп-кадры. Элегантную издевку. Над кем и над чем? Над Голливудом, разумеется! Зачем? Вариант самовыражения, новая планета, и, кроме того, утверждение новейших, свежайших вариантов пиетета перед гениями Шекспира и Бритттена.

Спорный? Безусловно. Но дивный в своей смелости.

... Оберон, режиссер фильма про королеву фей Титанию (ее играет его неверная и эксцентричная жена) решает отомстить. Она ведь кроме всяких прочих грехов еще и юношу-пажа увела... По его приказу Пак окропит глаза актрисы-королевы соком волшебного цветка. И она под действием чар влюбится в первого, кого увидит. Так и вышло. В летнюю сказочную ночь Титания воспылала страстью к ослу, в которого превратился актер-любитель ткач Основа. «Твой образ пленяет взор...»- провозглашает Титания. Смех и ужас окружающих сопровождает нежные объятия этой странной пары. В то же время еще четверо сотрудников студии заняты поиском любви и счастья. Елена, Гермия, Лизандр и Деметрий то попадают - по ошибке Пака - в сети волшебства, то выпутываются из них. Они сражаются с судьбой, друг с другом - но все же в финале обретают желаемое. Любители репетируют свою прежалостную пьесу. Своего рода «архетипы» американского кино заключают свадьбу продюсера в рамку из узнаваемых сценок. Все весело, не страшно, подчас - чуть вульгарно... Но именно чуть.

Музыка Бенджамина Бриттена - сложная. Выразительная. Театральная. Временами она издевается, колдует, цитирует. Иллюстрации, звуковая игра соединяются с прекрасными мелодическими фрагментами. В какие-то мгновения от красоты и щемящей гибкости мелодии захватывает дух. От нее нельзя ждать Верди. Как от конструкций Сезанна нельзя ждать мелодизма Боттичелли. Совсем. Эту музыку надо прожить, ощутить, принять. Возможно, уху следует дать привыкнуть. Возможно - необходимо очень захотеть слушать, вслушиваться.

Симфонический оркестр Ришон ле-Циона великолепен. Он сияет, как россыпь драгоценных камней. Играет чудо и странность волшебства. Играет на уровне мировых стандартов. Дирижер Даниэль Коэн проявил зрелость, профессионализм, точность, серьезность и высокую праздничность. В оркестре - и я снова это ощутила!- играют мастера. Первые голоса - скрипка, труба, тромбон, кларнет, флейта, виолончель - выше всех похвал. Еще один из самых важных героев спектакля - сценография. Александр Лисянский дал этой опере свой динамизм и фантазию. Свою блистательную фантазию. Хороши и функциональны костюмы, придуманные Ореном Даром. Ави Йона Буэно (Бамби) заливает сцену то сиреневым, то изумрудным светом, а в момент войны между четырьмя любящими она монотонно серая, пустая, и только дым, как на пожарище... Пластический текст-движение, танец (хореограф Йорам Карми) органичны и абсолютно естественны. Украшение спектакля - Йоси Цабари в роли Пака. Бриттен как-то увидел в Стокгольме акробатов. Изящных, полетных. Его Пак - словно из этого впечатления. Это роль разговорная. Йоси Цабари говорит, вокалируя, движется ошеломляюще красиво. Его природа - сновидение и легкая безалаберность...

В этой опере необходимо не только петь, но и играть. И играть совершенно искренне. С полной отдачей. Ходульность и формальность не пройдут. Оба состава исполнителей хороши. Они разные, но интересные. Мне (хотя это сугубо мое личное мнение) Алон Харари с точки зрения вокала понравился больше, чем Янив Д’Ор. И Джанатан Лемалу из Новой Зеландии в роли ткача Основы был убедительнее австралийца Джошуа Блума. Но каждый спектакль - уникален. Особенно такой спектакль. И все артисты очень интересные, яркие. Бенджамин Бриттен увел нас в чарующую летнюю ночь. Ее дыхание ощущается в зале в том спектакле, который эффектно и достойно нафантазировал Идо Риклин. Не надо бояться Бриттена. Непременно идите в оперу! Может, она добавит вам счастья, как добавила мне!

Инна Шейхатович