Его голос узнают без представления, его взгляду верят, его словам доверяют, потому что в них нет суеты, только опыт и внимание к человеку.

Мы встретились с ним накануне его приезда в Израиль. Разговор был честным и мягким. Без громких деклараций, без попытки удивить. Он говорил так, как живет: спокойно, внимательно и с достоинством.

Этой зимой Смехов возвращается к израильскому зрителю, чтобы снова говорить о важном. О времени, о памяти, о свободе и о том, что настоящее не исчезло, просто его нужно уметь замечать.

Что значит быть артистом сегодня: в мире скоростей, айфонов, превалирования коротких эпизодов, малых форм и т.п.

Быть артистом - это играть. Как можно больше! Как можно разнообразнее! Останавливать мир на прекрасное мгновенье. Отрывать людей от экранов телефонов. Собирать людей в больших и малых залах с целью рассказать им что-то важное о времени, и о человеке.

Начиная с 60-х «Театр на Таганке» не на одно десятилетие стал символом свободы: как для актеров, так и для зрителей. Возвращаетесь ли вы мысленно к тем годам и, если да, что чувствуете, о чем думаете?

К Таганке возвращаюсь постоянно. Это моя молодость, мой опыт, мои друзья и коллеги. Лучшего в моей жизни не было. Но было еще много хорошего. Мне повезло, я играл два спектакля «Пастернак. Сестра моя жизнь» и «Берегите ваши лица» в Гоголь-центре и играю в Театре Наций в спектакле «Последнее лето», который мне очень дорог. Как ни странно - отношения между людьми в названных двух театрах нежнее, чем были у нас на Таганке. Может быть, это одна из примет нашего времени - театр, как место, где можно спасаться от жизни и люди больше берегут друг друга.

Ваша программа называется «Ностальгия по настоящему». А что для вас ностальгия? Тоска, светлая грусть, способ понять через вчерашний день сегодняшний?

Ностальгия - это не обязательно мечты о дне вчерашнем. Моя программа называется «Ностальгия по настоящему». Здесь я цитирую моего друга, поэта Андрея Вознесенского. Моя ностальгия не по прошлому, вернее, не только по прошлому, она по тому, что должно быть, но почему-то не случается. Это ностальгия по реализации того, что мне кажется правильным и настоящим.

Вы не раз бывали в Израиле. Является ли это место чем-то особенным для вас? Меняется ли с годами ваш диалог со зрителем здесь, отношение к нему?

Я влюбился в Израиль в начале 1990-х, когда оказался здесь впервые с Театром на Таганке, приезжал и приезжаю сюда часто. Я работал в Израиле, поставил здесь два спектакля в 1990-х - «Дон Кихота» Булгакова в Театре «Хан» и свою «Али-бабу» в Хайфском театре. На последнем спектакле была Лея Рабин, это было еще до убийства Рабина. Мне важно, что происходит в Израиле. Я был потрясен событиями 7 октября, и это будет со мной навсегда.

Что же касается вашего второго вопроса, то, конечно диалог со зрителем меняется. Я старею, стареет мой зритель. Хотя в России на моих концертах в последнее время много молодых людей, видимо, я перешел из разряда старомодных актеров, в разряд антикварных, и за это меня ценят молодые. Наше поколение - последнее, кто связывает 1920-е с 2020-ми, мы ведь учились у людей 1920-х годов.

Вы как не многие понимаете, что такое «сила слова». Является ли и сегодня этот инструмент оружием для восприятия искусства? Возможно есть еще что-то, чем артист может воздействовать на аудиторию?

Наверное, единственная сила слова - утешение. Раньше мне казалось, что (процитирую Гумилева) «слово - это Бог», что словами можно сотрясать миры. Сегодня я поменял свое мнение. Я думаю, что словом нельзя ничего изменить, но словом можно согреть.

Вы много лет находитесь между театром и кино. Что вам ближе - экран, который фиксирует образ раз и навсегда, или сцена, где один и тот же спектакль каждый раз может рождать новые краски, образы, эмоции?

Театр и кино - разные искусства. Больше люблю театр. Может быть из-за его хрупкости. Спектакль живет только в тот момент, когда играется. Он зависит от настроений партнеров, от их отношений, от зрителя, даже от погоды. Нет одного и того же спектакля, даже если он идет много лет. Но мне повезло в кино, я играл мало, но мне выпала роль в картине, которая стала легендарной. Я говорю о фильме «Три мушкетера». Кино снимает на пленку не только сюжет, но и время, я имею в виду хорошее кино. Оно всегда - исторический документ, в этом его дополнительная ценность.

ПРАВДА и СВОБОДА - одни из ключевых смыслов выживания нашей цивилизации. Как человек, умудренный жизненным опытом, что для вас - быть свободным, и как сегодня научиться отличать правду от лжи?

Отношение к правде и к свободе тоже меняется с возрастом. Сегодня я понимаю, что моя правда может не совпадать с правдой другого человека. Библейский вопрос: «Что есть истина?» актуален. Мне кажется, что я иногда не знаю ответа на этот вопрос. Подчеркиваю слово «иногда». Свобода? Наверное, это жизнь по своим собственным нравственным законам. Другой свободы я не знаю.

Что бы вы пожелали актерам, только начинающим свой путь?

Чтобы была работа. Много работы. Ничего, кроме работы.

Ждете ли вы чего-то от зрителя в мгновения, когда в зале гаснет свет и вы выходите на сцену?

Мне очень нужны эти встречи, я хочу делиться со зрителем тем, что знаю и люблю, и жду от него, что он примет мое послание.

Чем живет сегодня Вениамин Смехов?

Мне 85 лет, но я все еще живу надеждой, что (как пел мой близкий друг Юрий Визбор в песне «Одинокий гитарист») «когда-нибудь добро победит в борьбе со злом»

В конце разговора не возникает чувства прошедшего времени. Напротив, появляется тихое уверенное ощущение, что настоящее все еще можно удержать, если относиться к нему серьезно и бережно.

Смехов не зовет в прошлое и не идеализирует его. Он просто напоминает, что в жизни всегда есть место вниманию, уважению и честному слову. Не громкому, а спокойному, которое остается с тобой дольше всего.

Зимой он выйдет на сцену в Израиле. Без лозунгов, без позы. Просто артист, который прожил многое, и человек, которому все еще есть что сказать. И, наверное, именно такие встречи сегодня особенно нужны.

Билеты здесь