Новый спектакль по пьесе плодовитого израильского драматурга Горен Агмон появился в афише театра «Бейт-Лесин». Он называется «Аптека Штерн-Блюм». Прежние пьесы данного автора («Письмо к Ноа», «Кафе «Арава», «Альма и Рут» и др.) тщательно пережевывали приметы израильской действительности, местами давая театру и зрителю иллюзорную возможность ощутить себя в центре решения важных проблем. В каких-то эпизодах актеры громко кричали. И тогда у зрителя почти возникала волна эмоциональной приобщенности. Да и тонус злободневности в этих пьесах явно присутствует. Хотя после просмотра спектакля по Горен Агмон - как правило – оставалась легкая досада. Проблемы людей из кибуца или отношения светских и религиозных выглядят в этих пьесах одновременно и плоскими, и непропорционально- патетичными. Внутри сюжета запрятан надрыв – семейная тайна или прошлый грех. Присутствует море бытовых деталей – и открытый финал.

Новое детище драматурга, пьеса «Аптека Штерн-Блюм», продолжает однажды найденный маршрут. С некоторыми вариациями. Интрига незамысловата и новизной не радует: железная леди по имени Алона, хозяйка наследственного аптечного бизнеса, вдова, любящая и нежная мама, решает работать в международной программе «Врачи без границ» и поехать в Африку. Чтобы помогать нуждающимся. Здесь надо отдать должное драматургу и сказать, что такой экзерсис и у Горен Агмон, и в театре Израиля впервые. Алона а потеряла любимого мужа (он погиб в автокатастрофе), дети выросли – и ей хочется сделать что-то новое и серьезное, она полна запала круто изменить свою жизнь. Приносить пользу. Странно, что именно такой вариант был выбран для проявления героизма – но так уж у нашей Алоны сложилось. В общем, сказано - сделано. Не слушая протесты семьи, Алона уезжает. Вместо нее в аптеке остаются верная помощница и подруга Маджид и старшая дочь Алоны, начинающий провизор, беременная Айя. Айя замужем за англичанином Михаэлем. Помыкает им и капризничает без перерыва. Ведет себя с ним отвратительно. Михаэль терпит. Младший сын Алоны, Уди, все время куда-то бежит и протестует. Он резкий и неуправляемый. Перед отъездом Алона дарит свою квартиру детям. Маджид ( героиня арабка – и здесь Агмон делает акцент() в отсутствие Алоны отлучается из аптеки – и безответственный Уди, оставшись за главного, выдает лекарство, от которого состояние пациента сильно ухудшается...На хозяев аптеки подают в суд. Наследственный бизнес под ударом. На кону миллионы. Возвращается Алона. Маджид берет вину на себя, увольняется. Уди в какой-то момент сознается. А Алона, пришедшая в ужас от случившегося, собирается продать квартиру и аптеку, заплатить по судебному иску – и уехать. У нее остается Африка...

Сценограф Бамби Фридман выдал нам аптеку. Полочки, на полочках коробочки. Скляночки. Все подробно. Мечта детишек, играющих в аптеку. Вот пищевые добавки. Вывеска «Лекарства по рецепту». Костюмы художника Орена Дара функциональны. Нейтрально- безлики. Мама Алона по приезде из Африки щеголяет в брючках и браслетах-фенечках. Ее беременная дочь носит плохо подходящие друг к другу бесформенные вещи. Музыка Йоси Бен-Нуна хороша. Как всегда. Хотя это не спасло. Спектакль поставил Алон Офир. Актер и режиссер, от которого мы привыкли ждать чего-то острого и эстетичного. В новом спектакле «Бейт-Лесина» вышло тускло и наивно. Бескрыло. По инерции. Диалоги и крики только вновь и вновь подтверждают, что все это ни о чем. Ни о ком. Герои плакатны. И сама Алона (красивая и яркая, но какая-то бессмысленная, бездушная, ее играет Йона Элиан-Кешет), которой вдруг захотелось в Африку. И ее дочка Айя ( Яэль Векштейн), сначала такая милая, а ближе к финалу просто гремучая смесь Гонерильи и Реганы (видимо, «Король Лир» Шекспира - одна из уважаемых нашей Горен Агмон пьес). И рохля-зять (при всей банальности и скудости материала, Морди Гершон ведет свою линию интеллигентно и точно, даже элегантно!), и очень благородная, преданная без страха и упрека хозяйке и подруге Маджид (достойная актерская работа Рауды Слиман) - все эти люди искусственные. Неживые. Их будто вывели в инкубаторе. Истеричный Уди (знакомый до оскомины персонаж Нива Петеля) тоже не человек – этикетка какая-то...Аптека – просто потемкинская деревня. По ходу действия здесь не появляется и один покупатель, даже телефон не звонит...

Когда злобная Айя, избалованная, беспардонная, заявляет матери, что той нет места в собственном доме («…ты можешь снять себе квартиру...»), зал возмущенно ропщет. Я же говорю: эмоциональная приобщенность. И еще зал смеется, когда в присутствии зятя- англичанина Алона вспоминает, что в аптеке в свое время бойцы ЛЕХИ, и среди них ее бабушка, устроили склад оружия. “Чтобы сражаться с англичанами...”. Конфликт инфантильных и бестолковых детей и мамочки, которая умна и благородна, лично мне показался ходульным и надуманным. Да и одного факта халатности, как он показан в этой пьесе, для трагедии и катарсиса маловато. Маму Алону жаль. Но ее жаль как-то неотчетливо...Аптечный сквозняк промчался – и сник. И ничего не напоминает о том, что был такой. Спектакль состоялся – и следов от него никаких. Бывает. Театр иногда не попадает в намеченную цель. Хотя стреляет упорно. Оценим же старание. Потому что никто не ставит своей задачей сделать плохо. Театр - дело живое. Он всегда нов. Вот и будем ждать новостей.

Инна Шейхатович