В Старом Яффо догорал день. Летел душистый ветер. Светились нагретые блестящие острые камни. Теплое многоцветное море шло своим путем мимо старых берегов, с которых когда-то давно отдавали чудовищу девушек. Одну за другой. Так гласит легенда. Девушки исчезали в водах, пока Персей не явился сюда с головой Медузы- Горгоны. Он спас Андромеду, освободил этот край от глупой дани. Мамаша Андромеды, царица Кассиопея, долгие годы сияет в небе над Яффо. В виде созвездия...

Я сидела и ждала. Знаменитая певица, сопрано с мировым именем Любовь Петрова, шла ко мне изломанными каменистыми переулками. Через площадь с карикатурной плоской фигуркой Наполеона прошла пара молодоженов: она в белом длинном платье, край которого девушка деловито поднимала высоко вверх, он - в черном, очень узком костюме, остроносых туфлях, похожих на пики. Потом проплыла девочка в сиреневых колготках и с парой крыльев за спиной. Крылья были растрепанные и ватные. Как истончившиеся подушки. Девочка шла, почти не касаясь земли.

Продавщица сувениров, пышноволосая, звенящая всеми своими браслетами и монистами, спросила: «Ты видела? Она похожа на ангела...»

Я видела. Время в Яффо напоминает сверкающую слюду. Прохладную и нереальную. Живую, как волна. Хочется, чтобы она всегда бежала и никогда не кончалась.

Люба Петрова появилась на фоне неровных крыш и пушистых облаков над собором святого Петра. Мы пошли искать место для беседы. С чаем и мятой.

И вот стол, прекрасный просторный вид из окна. И мы разговариваем. В спектакле Израильской оперы «Сказки Гофмана» Любовь Петрова исполнила все четыре главные женские партии: актрисы Стеллы, куклы Олимпии, куртизанки Джульетты и больной влюбленной певицы Антонии.

Постановка Гарри Купера (режиссер восстановленного спектакля Дерек Гимпель) соединяет фееричную пышность и прелестную развлекательность оперетты и глубину серьезного театрального исследования. Музыка Жака Оффенбаха обрела здесь почти идеальную форму. Движущиеся комнаты- призраки, эти манящие тайнами гримерки...Воинственные сполохи ярких цветов - и густая безоговорочность черного хора. Эта плазма жизни-театра, фантастическая реальность, весь этот живой фон, на котором разворачивается захватывающая история - очень хороши. Кукла Олимпия, блондинистое и наряженное в голубое дитя злой игры и всесильной магии...Джульетта, корыстная и бессердечная дива в мятежном, манящем алом платье...Антония - как лучик трепетной надежды и символ музыки. И еще есть Стелла - она актриса и женщина, вечная загадка. В ней три образа (да и море других!) заключены. Живая реальная женщина. Актриса и волшебница. Актриса - сказочница. Всегда не та, которой кажется. Всегда новая. Нескончаемая...

- Люба, как даются вам все четыре героини в одном спектакле?

- Работа не простая, но драма и музыка дают средства выражения. Помогают. Театр создает нужные для перевоплощения условия. Я меняю грим и готовлюсь к новой истории - и вот уже мои героини сменяют одна другую. Это трудный и прекрасный опыт!

- Как вы себя чувствуете в Израиле?

- Я влюбилась в вашу страну! Я себя здесь очень хорошо чувствую. Здесь есть удивительное чувство семьи. Будто вы все - семья. И я тоже не чужая. Это удивительное ощущение. И еще я испытываю какой-то эмоциональный сплав надежности и свободы. И мне комфортно.

- Ваша карьера возникла из сказочной и закономерной случайности: в спектакле «Ариадна на Наксосе» была срочно нужна Зербинетта, это было в «Метрополитен-опера». Вы вышли на сцену - и наутро после этой оперы Рихарда Штрауса проснулись знаменитой...

- Все так. Я приехала из Москвы, где была солисткой «Новой оперы», в дни «Ариадны...» была в молодежной студии «Метрополитен». И так началась моя американская и мировая дорога.

- Ваша отец - вокалист, солист Екатеринбургской оперы и балета. Он вас и привел в театр, в музыку?

- И да, и нет. Погружение в театр началось, конечно, в детстве. С репетиций дома. С чудес театра. С неповторимого аромата кулис. Я хотела заниматься балетом. Когда появился певческий голос, все решилось. Но отец совершенно не хотел для меня этой судьбы. Понимая, чего эта профессия требует от человека. Меня всегда поддерживала мама. Она видит во мне воплощение свой мечты.

- А теперь, когда вы спели уже в Нью-Йорке и Далласе, Палермо и Хьюстоне, Валенсии и Оттаве, Москве, Париже, Тель-Авиве, он смирился?

- Теперь уже что поделать? Отец последним в нашей семье сказал мне «да!». Он знал, понимал, какие огромные нагрузки меня ожидают. Так собственно и вышло, и даже больше: концерты, репетиции, спектакли, мастер-классы. Он хотел уберечь ребенка от этой счастливой каторги... Самое смешное, что теперь у меня и брат тоже певец. Солист филармонии в Екатеринбурге.

- Вы возникаете в декорациях старого Яффо, в театре на репетициях, на банкете по случаю премьеры в совершенно демократичном наряде. Вот сейчас -кроссовки, удобная одежда... Это ваш стиль?

- Я так одета почти всегда. В дороге не до шлейфов и каблуков. И на репетициях по полу удобнее проползти в джинсах...Есть, конечно, праздники и светские нарядные выходы. Но это бывает реже.

- Галина Вишневская как-то рассказала, что ей не понравилось синее платье, сшитое для ее Виолетты в спектакле «Травиата», и она потребовала для себя красное платье. И за одну ночь было сшито новое платье, изменены декорации, была перекрашена мебель. Чтобы она не сливалась с платьем главной героини. И вроде бы то было в « Метрополитен». С вами такое случалось?

- Какая-то странная история. Даже не очень правдоподобная. У меня ничего такого не было. Я принимала свои костюмы вполне нормально...

- Всегда?

- Кроме одного случая. Я пела Сюзанну в «Свадьбе Фигаро». На меня надели какой-то мешок. И я тогда с этим мешком не согласилась. Я сказала, что Сюзанну желают все мужчины в этой истории. Она должна быть такой вкусной и чарующей, что стало понятно, почему же ее так все желают. Чтобы у зрителя сомнений в этом не было.

- Платье переделали?

- Да - и все было хорошо! Я вообще стараюсь избегать конфликтов, тем более их создавать. Бывало трудно. Всегда есть тяжелая работа, без которой нельзя.

- Какая ваша партия вам наиболее дорога и вами больше всех любима?

- Партии дороги все - ведь в каждой т так много от меня. Очень люблю и чувствую Виолетту в «Травиате», Лючию ди Ламмермур... Люблю героинь русских опер - Снегурочку, Марфу. Но все равно особняком стоит Царица Ночи в фильме «Волшебная флейта» Кеннета Браны.

- Я так и думала...Эта картина дала совершенно особый взгляд на тему и музыку. На великого мага Моцарта. На вашу Царицу ночи, которая не колдунья и злобная фурия, а просто очень любящая и строгая мама. Она хочет дочери Памине добра. Так эту роль трактовали.

- Все верно. Мы привыкли смотреть на нее, как на злую волшебницу. А ведь «добрый» Зарастро бросил ее, беременную (по трактовке Брана). А потом просто выкрал дочь, когда она выросла и превратилась в прекрасную девушку! А когда дочь при встрече говорит, что он хороший, Царица буквально с ума сходит. Как это можно вынести? Самое потрясающее было то, что я чувствовала себя соучастницей творческого процесса. Кеннет меня словно приподнял над землей... И я ему бесконечно благодарна за этот опыт!

- ...Царица ночи летает - и как летает!

- И я летала в прямом и переносном смысле... Кеннет все время спрашивал: «Как ты думаешь? Как ты считаешь?». Конечно, особенно приятно было видеть свои мысли действительно воплощенными в картине.

- Постоянные гастроли - такова дорога знаменитой вокалистки Любови Петровой. Не утомляет смена отелей и аэропортов?

- Такова моя жизнь. Но я -по возможности - стараюсь жить не в гостиницах, а в съемных квартирах. Вот и в Тель-Авиве я живу на улице Руппин. Очень хорошо! Волшебное море совсем рядом. А сейчас ко мне приехала мама. И это уже как дом. Я вообще очень домашняя, люблю наводить уют. Гнездо вить.

- В Москву не тянет?

- Я в Москве раз-два в году обязательно бываю, навещаю своих. Иногда чаще. Первые три сезона в Нью-Йорке были трудные, я училась в молодежной программе и должна была там быть по 9-10 месяцев. А потом ( всего я в Америке живу тринадцать лет) начала ездить свободнее. Пою и в России. Пела концерты. Спектакли. Россия меняется. Стало получше. Хотя хамство еще вовсю встречается.

- Как вы отдыхаете?

- По разному. Чаще в тишине. Читаю, хожу в SPA, в бассейн, просто гуляю в лесу или парке. Хотя я и танцевать обожаю! Люблю красивые украшения. Иногда требуется время, чтобы это подобрать. Я и в Израиле заказала себе у дизайнера в Яффо нечто удивительное из серебра... Поеду на Мертвое море на недельку - там обязательно куплю вашу знаменитую косметику... Трудная работа быть женщиной.

- А потом куда?

- В Сеул. Петь любимую «Травиату» .

- Вы в Корее еще не были?

- Нет, это наша первая встреча.

- Какие книги с вами в дороге? Что вы читаете?

- Маркес, Цвейг, Достоевский. Люблю литературу начала ХХ века. Из современных - Хавьер Мариас, Пелевин, Мураками...

- А музыка?

- Люблю слушать русские хоры. А capella.

- Вас не пугает агрессия попсы, повсеместное насаждение масс-культуры? Отсутствие музыкального, художественного воспитания?

- В тех странах, где детям прививают классическую музыку с ранних лет, ситуация лучше. Она просто иная. Опера для меня - высшая форма творчества. Требовательная и многоаспектная. Она небходима, чтобы вознестись, воспарить. Со слезами и смехом. И тогда она есть, эта высшая точка бытия!

- Ваше сердце бьется сильнее, когда звучит увертюра. А в реальной жизни? Есть принц, король?

- Сердце бьется для музыки. Для работы. Король пока вдали. Мы с ним еще не встретились.

- Какая опера для вас самая автобиографичная?

- Любую роль я всегда пропускаю через себя... Пожалуй, в чем-то эта постановка «Сказок Гофмана» особо созвучна моей жизни... Все женщины в ней - в чем-то мои метаморфозы. А Гофман - мужчина, который боится любить. Боится сильных женщин. Театр и реальность здесь очень близки.

Синие сумерки одели Яффо в свой бархат. Мы вышли из каменной пещеры прибрежного кафе. Любовь Петрова, примадонна и милая женщина с теплой улыбкой, попрощалась. В высоком небе сияли звезды - и, казалось, сейчас начнется дивный спектакль. Да, собственно, он здесь продолжался. Сталось только добавить голос. Сопрано. Чтобы мир засиял серебристо - лунной мелодией. Музыкой, которая есть тайна.

Инна Шейхатович