Zahav.КарманZahav.ru

Пятница
Тель-Авив
+28+18
Иерусалим
+25+16

Карман

А
А

Вращение гостиной

Центр Сюзан Далаль в Тель-Авиве - место уникальное. В мире такого нет. Империя этого самого современного танца, лаборатория, живая фестивальная платформа.

16.11.2021
На правах коммерческой информации
Фото: Даниэль Чечик

Спросите любого человека, что он знает о танце, какие варианты танца бывают, и услышите: балет, это который на пуантах и в газовых пачках, а еще современный танец. Это с неясными, иногда смешными абстрактными движениями (то ли вселенский катаклизм, то ли болезненные конвульсии), лежанием на полу и многозначительными паузами. Спектр танцевальных мнений и знаний в народе не слишком многолик. Вращения, арабески, стальной носок - это балет, туманные намеки на нечто, андрогинность, некая нарочитая бесполость танцовщиков, передвижения на всей стопе - современная вещь. Сontemporary dance.

Центр Сюзан Далаль в Тель-Авиве - место уникальное. Единственное. В мире такого нет нигде. Империя этого самого современного танца, лаборатория, живая фестивальная платформа. Которую построил и которой больше тридцати лет руководил интеллектуал и революционер Яир Варди. Он сегодня отдал штурвал, но личность Варди,мысли Варди всегда здесь.

Вот и в этот вечер, в странный, теплый и осенний ноябрьский сумрак, он пришел посмотреть работу израильской бунтарки, художницы, режиссера и хореографа эксцентричной Инбаль Пинто. «Living Room». «Гостиная». Самый что ни на есть contemporary dance.

Зал погрузился в темноту, и мы отрешились от всего¸ кроме этого кокона¸ тревожного и гармоничного. Комната, жилое пространство - это и дом, и мир. Алые мазки тонкой кисти на стенах - цветение одновременно и босховское-зловещее, и домашнее-уютное. В этой комнате сам по себе двигается стул, и ночник выделывает танцевальные па. И из комода, прямо из его таинственной глубины появляется то ли Франкенштейн, то ли обычный принц, большой, гибкий, с профилем Майкла Дугласа. Его движения «вылупливающегося птенца» - гениальная находка. Сначала нечто, потом нечто обретает форму, потом форма становится знакомой, потом из знакомой формы создается человек… А еще до его появления в комнате, в мире, на космической площадке живет она. Женщина. И ее тело ввинчивается в пространство, как один из алых кустов на обоях. Ее втягивает в себя черный провал несуществующей двери, чтобы потом выплюнуть в чуть измененном виде. Она задумчива. Она чужая всему. И себе самой. Дверь без двери - дивная находка. Будто там какая-то фантастическая кухня, зазеркалье. …ОНА¸ ГЕРОИНЯ, ЖИВЕТ, Надевает пестренький комбинезон, обувается в ботинки, сношенные до скелета. Жизнь тела просматривается в орнаменте игры стоп, в изломе¸ от которого странно ноет сердце, в шпагатах, представленных в самых невероятных контекстах.

Читайте также

Приходит он - и все удваивается - смыслы, напряжение¸ эксцентрика. Они вдвоем - и в одиночестве. Даже не смотрят друг на друга. Это не по любовь - про коммуникацию и теорию познания. Только один раз, в водовороте скользящих, перетекающих одно в другое движений, в бурлении-потоке возникает образ любви, ее тень и благоговение: она нежно задерживает руку на его плече. Пронзительно, с разрывающей душу нежностью звучит этот жест. Выдумать такой рисунок, эту медленную-пульсирующую-динамичную пластику, этот скульптурный поток мыслей, может только хореограф-философ¸ чьи горизонты так же безграничны, как и физические, актерские возможности танцовщиков-артистов. И сделать это можно, если создатель творит свободно и подробно, без тени страха¸ без опаски, что не поймут, не примут. Если уж творить - так бесстрашно, идти до конца, бросить петарду, раскачать фундамент. Не мира - наших клише о нем…

Автор, конструктор и редактор музыкального фона, этой плазмы, с которой начинается восторг перед камерным и одновременно грандиозным явлением «Гостиной» - Майя Бельзицман. Основная тема переходит, перерождается в широкое, беспокойное дыхании е виолончели, в густое по драматургии красоты движений танго, в осмысленные пустоты тишины. Участники этого безмерно прекрасного действа, его инструменты, дуэт непостижимых, совершенно разных солистов. Моран Миллер и Итамар Сарусси не танцуют - они мыслят телами. Ворожат и волхвуют. Созидают. Под куполом исполинских Инбаль Пинто. И слава им всем…Смотреть на эти небеса наслаждение. Умное и творческое.

…После «Гостиной» яркий зал выплеснул публику в ночной фантазм Неве-Цедека. В шорох кустов, в тихие аккорды рояля из окон, щепотки огней. Мы шли и думали: в нашем доме, где так много паники и злобы, халтуры и чванства¸ живет муза Инбаль Пинто. И нельзя не увидеть в этом факте повод для оптимизма. Хотя бы на то время, пока в нас остро и гордо резонируют образы планеты «Инбаль-contemporary».