Zahav.КарманZahav.ru

Пятница
Тель-Авив
+25+14
Иерусалим
+21+13

Карман

А
А

У нас есть «Чайка»

«Чайка». Пьеса о людях искусства. Эти люди - несчастны. И все время мечтают о счастье. И плохо понимают, что же может им принести хотя бы тень, частичку, грамм счастья.

16.10.2021
На правах коммерческой информации
Фото: пресс-служба "Гешер" / Даниэль Камински

Все они нервны, как говорят они сами. Их жизнь - сумма нескладностей, ошибок. Им не поможет современный призыв «ты - хозяин своей судьбы», он для них не сработает. Да и для нас тоже. Никак. Крики и стоны, пение в микрофон, кожаные трусы и раздевание с недвусмысленным посылом, в финале -явление любимой, невероятно, обреченно любимой девушки в виде призрака, видения…И выстрел. Потому что режиссер-драматург провалился. Бедный Сорин, обаятельный и добрый, тоже подведет итог жизни-проигрыша, - окажется тяжело больным. И Нина, которой солнце так и не улыбнулось в жестоком мире-театре, ничего не получит. И неудачливый Костя, который ничего из мечтаний не сможет осуществить. И Маша, и Полина, влюбленные без ответа, так и увянут в доме, который как изнанка, закулисье. Над залом взлетела чайка. И стала чучелом. Натюрмортом. Изображением - реквиемом. А мысли о спектакле ушли в ночь вместе с каждым, кто был в зале.

…Имя Чехова вызывает благоговение у тех, кто любит и читает хорошие книги, да, пожалуй, и у тех, кто просто иногда слышит про хорошие книги. И у тех, кто только слышал отголоски мнений, споров. На одной из пресс-конференций в крупном израильском театре несколько лет назад мой ивритоговорящий коллега воскликнул «сколько можно ставить Чехова, разве не ясно, что человек умер?!». В Израиле Чехов странно прижился, получил внимание режиссеров, ставился многократно. Чаще неуспешно, нелепо, провально, а когда были успехи, прикосновения к сути, их не понимала и принимала критика. И снова этот загадочный, простой, трудный, ясный, как цветение некрасивого вишневого дерева, колдующий между струнами модерна, символизма и припевками-колядками автор тревожит воображение. В мире он такой один. Ни с кем не схожий.

В театре «Гешер» возник спектакль «Чайка». Режиссер Яир Шерман. Не знаю¸ как вы, а я не могу объяснить природу, истоки его рождения. Это феномен, который невероятно сложно объяснить.

Молодой режиссер, родившийся в США, в детстве прошедший святыми картинами Иерусалима, получивший образование в Нью-Йорке, Яир Шерман словно выдохнул этот чеховский текст, сделал его совершенно естественным, достроил в пейзаже израильского театра, израильской культуры. Такое чувство, будто Чехов сегодня написал эту печальную, правдивую, искреннюю пьесу - и она оказалась живее и острее почти всей современной драматургии. Спектакль настолько динамичен, что каждый миг наполнен действием и значением.

Поначалу все строят летний театрик, чтобы сыграть абсурдистскую пьесу Кости Треплева. Сына знаменитой актрисы, красавицы, эгоистки, желающей царить на сцене и в любви Ирины Николаевны Аркадиной. Костя живет в глуши, в тени, в доме дяди, и все, что ему отпущено - мечты. Бесплодные фантазии. Его тексты не слишком оригинальны, в них нет жизни и мастерства. И его депрессии, нервность, истеричность объяснимы. Шломи Бертонов играет слабого, непримиримого, питающегося фантазиями молодого человека. Ему трудно сострадать - уж очень наивно -эпатажны его эксперименты. Безвольны порывы. Безжизненна и инфантильна любовь. Актеру удается и страстный тон диалогов с Ниной, музой, светом и адресатом всего, что он пишет и чувствует. И убедительна горячка негодования, и зависть-отвращение к материнскому любовнику, и отчаяние, от которого зрителя пробирает сердечная боль, та боль, которая так драгоценна для каждого актера, для каждого творца…

Сорин - Александр Сендерович. Он сосредоточил в себе и душевную щедрость, и обаяние¸ и - бескрылость и обреченность Кости, Маши, Полины. Хотел стать - и не стал. А кроме мечтаний ничего и не было. «Жизнь упала, как зарница…». Александр Сендерович умеет сострадать - и вызывать сострадание. И его артистическая чуткость, искренность драгоценны. Управляющий Сорина, грубоватый Шамраев (Дорон Тавори), цельный, хозяйственный, явный антипод всем этим нежизнеспособным и изнеженным особям. Он вдохновенно и скромно ладит, сбивает, строит - и не задумывается. Счастье, что ему так выпало. Дорон Тавори, сыгравший на сцене «Гешера» много главных ролей, хорош и в этой, очень важной для трактовки, для прочтения замысла спектакля, работе.

Полина (Светлана Демидова), жена Шамраева, так жалостливо, униженно, обреченно любит доктора Дорна, что понимаешь: как все-таки горькая ягода, эта любовь…Актриса очень хорошо ведет свою линию, на ее героиню досадно и жалко смотреть. А Дорн (Саша Демидов), этот циник, влюбленный в себя и презирающий всех, так одинок и жалок, что на него смотришь почти с брезгливостью…

Дуэт Маша - Медведенко (Тали Осадчи -Эли Менаше) органичны и колоритны. Медведенко совсем не лузер, он умеет добиваться своего, что ж поделать, если Маша так и не смогла его полюбить, так и не выросла из любви-сказки, любви - плена. Их первая сцена, первое появление в спектакле - весьма телесные, отнюдь не платонические объятия. И тут ключ к их союзу: Маша согласилась стать женщиной, женой Медведенко. Она и виновна в своей драме…

Нина. Девочка из несчастливой семьи. Из неблагополучного мира. Увидевшая в возможности играть на сцене свой шанс. Чего она хотела? Славы, любви, свободы. Но это не вышло. Грозы жизни сломали ее девичье цветение. Подбили чайку. Не ее вина, что она стремилась любыми путями присвоить себе судьбу-удачу Аркадиной, ее любовника, ее радость творить. Так она только ее больнее ударилась при падении. Так ее страшнее кара, которая ей выпала. Актриса Джой Ригер, пожалуй, самое слабое звено в цепи, выкованной режиссером Яиром Шерманом. Хотя слабая актриса, играющая слабую актрису - в этом есть некая своя правда…

Читайте также

Тригорин Мики Леона - трудоголик и слабый человек. Ему сочувствуешь, веришь, что он хорошо пишет. Знаменитая метафора про горлышко бутылки, которое блестит под луной, снова зримо и прекрасно врезается в память именно в связи с его образом… Яков, работник Сорина - Паоло Э.Моура. Он объединяет все линии, связывает все семантические планы. Спокойно и уютно занят книгой, работой. С детским восторгом купается в озере, покорно ждет награды за труды и преданность. При этом думает свои тайные думы - кто знает, о чем они…

Теперь необходимо сказать о главной удаче¸ о загадке-взлете, об образе, который создала Эфрат Бен-Цур. Об Аркадиной. Актриса Эфрат Бен-Цур всегда играет мир новый и небанальный. Ее пластика, голос такой особенный и тревожащий, ее умение приковать внимание и при этом быть абсолютно в тональности¸ в партнерстве, в согласии с коллегами потрясают. Она ошеломительно- пластична¸ коварна, да и по-своему обаятельна в своем сладком, артистичном равнодушии ко всем, и к брату, и к сыну, и в своей лицемерной нежности, и в жадности. Соблазняя Тригорина, утверждая свою власть над ним, она играет так искренне, всем телом и душой (я говорю об Аркадиной), что он сдается ее дару, ее героине-вамп, Клеопатре из какой-то пьесы без боя. Восторг и ужас, роскошь изящества и змеиную, гибельную жесткость играет, проживает Эфрат Бен-Цур. А для этого спектакля она еще и выступила автором музыки, той музыкальной плазмы, которая так органична и естественна…Счастье, что она у нас¸ у «Гешера» такая есть. Брава, Актриса!

В театре Израиля, в нашем с вами театре родился грандиозный спектакль. Раздражающе - эпатажный, волнующе-честный, по-чеховски глубокий, нетривиальный, современный и острый. Меня он не отпускает уже много дней. Частично свои мысли и чувства я высказала в этих заметках. Смотрите, думайте, воспринимайте - театр создал для этого прекрасную платформу.