Zahav.КарманZahav.ru

Четверг
Тель-Авив
+30+16
Иерусалим
+28+15

Карман

А
А

Визит партии барокко

Этот музыкальный вечер не был отмечен потрясениями. И о нем не звучали пустые пафосные слова. И - хорошо. Даже прекрасно.

21.06.2021
На правах коммерческой информации
Фото: пресс-служба

Читайте также

Не все же кричать, трубить о вымышленных сенсациях, швыряться лозунгами, стоять лагерем у дома того или иного политика. И от шторма симфоний, от экспериментов музыкального модерна, безумия безумного мира на этот раз было очень далеко. Не подумайте, что я предпочитаю уютную и ясную мелодичность¸ и полностью отключена от политики, но именно нашему взрывному времени проливаются, как бальзам, врачуют больные сердца и души именно такие программы.

В концертном зале играли музыку барокко. Тель-авивский камерный предложил публике в «Реканати» (добрый, любимый зал музея изобразительных искусств) просто посидеть вместе в атмосфере абсолютного покоя. Без шквалов. Светло журчал-пел оркестр, тихо - тихо что-то себе лепетало чембало. Я чуть было не отметила критически «подзвучить бы его, шепчет вдалеке, будто тренькает весенняя капель за стеной зала…», но тут же вернулась в благостное настроение: музыка - чистый жемчуг, тихо, мягко, дурманит и утешает…прекрасно…светло…

…Бах. Самый первый гений в длинном музыкальном ряду Бахов. Первый и единственный в подлунном мире. Его «Бранденбургский концерт» номер 5, ре мажор.

Оркестр под управлением Ариэля Цукермана движется изящными фразами - шагами, рисует тонкий сложный узор. Солируют скрипка, флейта и чембало. Это совсем не про нас, все эти тихие, нереально- витиеватые мелодии. Так звучит барокко, так звучит далекое время, которое возносится потоком музыки к небесам в мире-храме. Так беседуют мудрецы. И вглядываются в нас рембрандтовские портреты. То ли улыбаются, то ли мирно грустят. Кристиане Егудин, первая флейта оркестра, солировала отшлифованными пассажами, передавала дыхание, свечение своего инструмента партнеру- скрипке¸ а скрипка (концертмейстер Элина Гуревич), подхватывала, и потом они обменивались фразами, или шли рядом с чембало, на котором играл Шело Ади-Эль. И будто прозрачный огонь дрожал- отражался в хрустале. И оркестр вторил нарядно¸ дружественно. Молодо. Именно так и должен звучать камерный оркестр в этом репертуаре: соразмерно и проникновенно. Контртенор Алон Арари появился на сцене такой обыденный, непарадный, будто забежал в гости по дороге домой. Ни галстука, ни бабочки. Костюм самый повседневный. Человек из автобуса. И человек запел. Он пел арии Генделя и Вивальди зачарованно, стильно, а когда зазвучал несравненный шедевр, всем знакомый монолог Петра из баховских «Страстей по Матфею», зал замер. Так это было светло, благостно, словно сама истина в звуках пришла к измученному, заблудившемуся на просторах тревожного времени человеческому племени. Ко всем нам. «Меin Gott», - пел высокий голос, не женский, не мужской, иной, совершенно особый. И кроме этих слов ничего было не разобрать¸ и - не беда. По интонации, по скрипичному изумляющему напеву, по легкому движению оркестра в потоке света, созданного протестантом¸ человеком с фамилией Ручей (Бах так переводится), было понятно, что нечто тайное, важное, вдохновенное творится здесь.

Музыка была подобрана в программе, как цельная картина¸ будто страницы одной книги под единым переплетом. Возможно, слишком много было флейтового соло дирижера Ариэля Цукермана. Но нужная атмосфера явно возникла. И казалось, будто все эти славные кудесники - Вивальди¸ Бах, Гендель - вошли в зал и присели на ступеньках, ведущих на сцену. И слушали, и качали головами¸ и бросали гордые взгляды на таких притихших и дисциплинированных слушателей. А я уже неоднократно отмечала, что в наших концертах и на спектаклях в последнее время не звонят сотовые телефоны и не слышно кашля… Люди поняли, что именно так должно быть, когда навалился карантин? Ощутили значение, силу музыки? Боятся кашлять, чтобы не заподозрили, что они нездоровы?

Трудно сказать. И будем надеяться. Камерный оркестр сегодня в хорошей форме. Пришла новая энергия. Качество исполнения вполне достойное, чувствуется увлеченность и единство. Чувствуется общее кровообращение в концертах. Настроенность на творчество.

Художественный руководитель Ариэль Цукерман обладает вкусом и творческой волей. Пандемия отодвинулась, почти ушла из наших разговоров. Нет обстрелов… Но часто гнев, жестокость зашкаливают. Мы потеряли многое, пока шли в грозе. И я повторяю: барокко утешает, уравновешивает, врачует. Изобилие деталей, витиеватость формы, все эти ритурнели и завитушки кажутся такими милыми и детскими. Прелестными. Нарядными. С ними хорошо. Вот пришли в комнату, в салон, в сад под звездными россыпями - и слушаем. Вместе. В надежде на добрую дорогу. На нормальную жизнь.