В страшный час гибели наших людей на горе Марон я написала эти заметки. Свет Моцарта не защитил, не помог в этой трагедии. Смерть и боль пришли, как природное бедствие, и свет будто умер на время. И слезы жгут глаза - как так могло случиться, почему? Что с нами? В чем причина?..

А вечером был концерт, в программе которого значился только Моцарт. И, вернувшись домой, я переслушала много Моцарта. Чтобы сравнить исполнения. Чтобы понять, какой Моцарт сегодня звучит современно и какого Моцарта ищут слушатели.

Симфонический оркестр Ришон ле-Циона предложил публике фортепьянный концерт номер 20 ре-минор и симфонию номер 40. За дирижерским пультом стоял и приглашал услышать и прочувствовать своего Вольфганга Амадея Моцарта главный дирижер оркестра Дан Эттингер. Солировал в фортепьянном концерте перспективный израильский пианист, уже заслуживший признание Энди Фельдбау.

Одна из загадок музыкальной Вселенной заключена в том, что есть музыка, которая одновременно и совершенна, глубока, совсем небанальна и не пуста - и понятна даже самым непросвещенным слушателям. Ни стилем, ни законами гармонии этот феномен объяснить нельзя. Любовь человечества к ним - тайна. И рядом с названием таких творений мы спокойно ставим слово «гениальное». Именно такие, загадочные, популярные, прекрасные сочинения звучали в программе оркестра.

…Концерт для фортепьяно ре-минор К.466. Музыка и грандиозная, феерическая в своем масштабе, в количестве прекрасных тем, мелодическом богатстве - и доверительная, обращенная к каждому человеку в отдельности. Голос рояля - будто сквозящая сквозь густой зеленый лес белоствольная береза. Исполнение Энди Фельдбау живое, свободное, он не находится во власти пиетета перед эталонами, а их в мировой судьбе этого произведения очень много. Солист ведет свою партию самостоятельно, без пафоса, свободно, волнения и зажатости не ощущается. Есть некоторая наивность, прямолинейность. Юношеская энергетика выручает, подкупает - но мудрости и вдумчивой емкости пока маловато. Мелизмы и пассажи слишком рельефны. Подчас грубоваты. Оркестр не проигрывает в диалоге-споре с роялем. Именно оркестр, этот уникальный многоцветный инструмент, и рассказывает нам историю, яркую, чем-то похожую по драматургии на «Волшебную флейту», моцартовскую оперу-шифр, в которой очень сложное, сокрытое, соседствует с легким и комичным. Дирижер Дан Эттингер с его стремлением досконально, детально проработать партитуру, найти свои штрихи, интонации, вызывает уважение, интригует. Интересно следить за его мыслью, за расстановкой акцентов.

А солисту еще надо дозреть. Дорасти до светлого кружева Моцарта. До этой безграничной и завораживающей легкости, которая так обманчива…
Ночью, после концерта Ришонского оркестра, я послушала записи, вспомнила, как играют ре-минорную австрийскую классическую повесть про рояль и оркестр Михаил Плетнев, Святослав Рихтер… И сказала себе: пианист Энди Фельдбау может еще набрать глубины и культуры. К слову: исполненная на «бис» его обработка Гершвина была очень хороша. еще раз прониклась уважением к Дану Эттингеру. К его стремлению досконально, детально проработать партитуру. Найти свои штрихи, интонации, сделать всякое произведение своим, будто обозначить своим логотипом.

Сороковая симфония…Это знаменитое полетное, фирменное начало, такое любимое, знакомое, этот запев, в котором ветви струнных обрамляют узор деревянных духовых, эта сказка соразмерности, от которой в душе счастье - как прекрасно со всем этим снова встретиться. Дирижер будто не просто ведет оркестр без партитуры, наизусть, он решительно прокладывает в цветущем мире Моцарта свою тропинку. Свой маршрут. Его дуэт, его связь с оркестром и требовательны, и деликатны. Все фрагменты продуманы, венская карета мчится под вечными небесами, и вспоминается хрустальность пушкинского стиха в «Моцарте и Сальери», и эта формула-ключ о том, что гений и злодейство - две вещи несовместные». Концерт оставил ощущение тихого, но очень важного праздника. Радости. Надежды. Мирный австрийский посол Моцарт снова вручил грамоты, обозначающие безграничную красоту. Птицелов Папагено, тот, из «Волшебной флейты», смешной и милый, и в этой программе оптимистично подмигнул. И скрылся в рощице знаков и загадок. Слушатели в зале «Гейхал а-Тарбут» не позволяли себе кашлянуть. И телефоны не звонили.

Я написала о чудесном Моцарте, хотя время придало финалу весны горестную ноту. Апрель завершился траурным аккордом. Пусть так не будет. Пусть раненые вернуться. Будут в порядке. И пусть с нами останется Моцарт. Врачующий и правильный.