Она стоит у какой-то яркой витрины, легкая, почти невесомая. Тростинка-Берта. «Ган а-Ир» днем, народу не очень много. Берта Ямпольски, создатель и художественный руководитель Израильского балета, человек, на жизни которого, на судьбе начертано «балет», ждет меня на беседу. Строгий пиджак, точные жесты. В январе Израильскому балету исполняется 46 лет. За эти годы коллектив четыре раза объехал США, был в Китае, произвел сильное впечатление в Зальцбурге, его трясло от бед и проблем, в нем рождались и гасли солисты-звезды, он показал десятки балетов (в том числе «Онегина» в постановке легендарного Джона Кранко, балеты Джорджа Баланчина, постановки Берты Ямпольски - «Ромео и Джульетта», «Спящая красавица», «Медея» и многие, многие другие).

Она садится на стул – и что-то очень балетное проделывает с ногой. Как-то необыкновенно-балетно ее устраивает. Мы разговариваем. Понятно, что я не могу описать все эти сорок шесть лет труда, да и вряд ли кто-либо может взяться за такой труд. В стране хамсинов Аврора снова и снова легко кладет руку на руку кавалера – и классика, великая и совершенная, очищающая, как летний ливень, восходит к нам. Кивает. Берет в плен, напоминает о том, что в мире существует гармония.

Берта Ямпольски – потомственная интеллигентка, родители будущей балерины и хореографа получили хорошее европейское образование (мама была врачом, отец – инженером). Берта вспоминает:

- Мама долго смотрела, как я танцую, а потом очень мягко и сдержанно спросила: доченька, а ты на самом деле это очень любишь? Тебе так уж сильно нравится танцевать, что ты не сможешь бросить?

Я сказала, что хочу только это – и не смогу бросить.

- Мама была разочарована?

- Вероятно, да – но виду не подала.

- Вы никогда не пожалели? Не сказали самой себе, глядя в зеркало: Берта, что ты натворила?..

- Да нет – любовь ведет нас только той дорогой, которую знает она. Всегда была сильная мотивация, всегда был оптимизм. Зеркало мне ничего такого страшного не говорило…

- Помните какое-то свое очень сильное впечатление от балетного спектакля?

- Конечно! В 1956 году я танцевала в Английском королевском балете – и в Англию впервые приехал Большой театр. Спектакли шли в «Ковент- Гарден», мы все, разумеется, хотели посмотреть, устроили лотерею – и я выиграла билет. Сидя на галерке, смотрела на сцену: там было, чему поучиться. У нас – если анализировать объективно – было неплохо с техникой ног, со стопами, а вот руки и корпус – это у русских было гораздо выразительнее, в Европе такой пластики рук не знали. Там танцевали так…

И Берта делает движение – будто регулировщик на улице попускает колонну демонстрантов. Я смеюсь.

- Вы много ездили, много видели в разных балетных компаниях – чем сильны танцовщики в Израиле?

- Они сильны тем, что ни в чем не уступают танцовщикам других ведущих мировых трупп! Просто им все труднее дается, - и традиции иные, и средств почти нет, и надо всегда, все время доказывать, что стране нужен классический балет! В России это давно никому доказывать не надо!

- Вы стали худруком юной труппы – а по какому приглашению вы приехали в Израиль строить коллектив, работающий по законам классическоготанца?

- Марта Грэм и Бат –Шева де Ротшильд стали основоположницами сразу нескольких танцевальных компаний в Израиле, по их замыслу должна была родиться и труппа классического танца. Марта Грэм с большим уважением относилась к классике – но никогда ею серьезно не занималась.

- Принципы классическогобалета в Израиле неимеют такогочисла знатоков и экспертов, как, скажем, в Европе…

- Да – все верно! Я часто сталкиваюсь с тем, что люди не выдвигают таких высоких требований, какие есть у меня. Мне говорят: может, ты просто не понимаешь? А я отвечаю:

- Очень может быть, что я действительно не понимаю… Или – я просто единственная, кто понимает…Вот чем – на ваш взгляд –отличается современный танец от балета?

- Думаю, современный танец интересен новизной формы, очень многие люди, обладающие эмоциональностью, харизмой, любящие двигаться, могут выйти на сцену и показать танец модерн. Молодо и задорно. Может быть, я тоже могу.

- Верно, все так. А в классическом танце желания танцевать, харизматичности и новых идей мало – здесь есть незыблемые законы, правила, знание и соблюдение которых есть самый первый шаг к сцене. Балет – как математика, как музыка - если должна быть нота «до» - то она будет, все другие ноты есть фальшь. Революция возможна – но только после того, как море сил отдано на изучение правил, азбуки, основы. Десять лет самоотверженного труда – и никаких гарантий успеха в профессии. И не исключено, что силы будут потрачены, время отдано - а балерина или танцовщик так и не родятся. Балет не допускает компромиссов! С ним нельзя условиться о новых эталонах. Великая Павлова есть абсолют – и ни время, ни мода это не изменят.

- Модерн вы не очень жалуете?

- Почему же, это тоже важно и интересно, но жизнь современного танца короче, он - дитя своего времени, и не может так ярко и победно цвести во времени, как классика. Она ведь именно потому и классика.

- Вы – тиран? В коллективе, со своими артистами?

- Не знаю. И да, и нет. Я вижу, когда человек старается, когда делает успехи. Говорю ему об этом – и добавляю, что теперь, когда он уже многое сделал, можно начинать главную работу.

- Они обижаются, сердятся?

- Наверное. Но я же сказала: компромиссов нет!

- Были минуты отчаяния? Когда руки опускались?

- Если и были – я об этом не скажу!

- Что вас держитв седле? Что помогает жить?

- У нас дивная публика! Ей надо давать только лучшее! Я тут недавно смотрела из зала нашу «Спящую красавицу», - сидела в сторонке, очень волновалась. В антракте подошла зрительница, говорит:

«Вы – госпожа Ямпольски?» - а я говорю «нет», она мне: «Я хотела ее видеть, чтобы сказать спасибо за этот чудесный спектакль!»

- Берта, вы преподаете в студии, есть там у нас надежда на появление новых балетных израильских звезд?

- Есть! И даже есть мальчик, очень способный, думаю – будет большим солистом!

- Вы все движения показываете сами?

- Конечно – как жеиначе?!

- Вам на этой неделе вручилинаграду – звание почетногодоктора философии беэр-шевского университета…Как вы к этому относитесь?

- Я горжусь, что мое искусство приравняли ксерьезной науке – и отдали должное высокому труду создания балетных спектаклей…

- О чем вы мечтаете?

- Я хотела бы еще продолжать свое дело – трудное и прекрасное.

Она уходит, легкая, как перышко. Что-то перед этим говорит о диетическом сыре, о том, что любит настоящее какао. «В пять у меня урок». Мужу по телефону сообщила, что подвозить ее не надо. Я прощаюсь, обнимаю ее худенькие плечи.

Желаю удачи. Она уже вписала свое имя в историю балета, в историю израильского искусства. Хотим мы того или нет – ее имя навсегда ассоциируется с балетом нашей жесткой и драматичной страны, страны, в которой почти невозможно было создать это хрупкое бесценное чудо – классический балет.

Инна Шейхатович