Фотография. Избалованное и прекрасное дитя прогресса. Ее спектр - от массовой, почти пошлой привычки все "заснять", просто зафиксировать - до высокого искусства. Философичного, уникального. Фотографии везде, фотографы - Несторы времени. Без фотографии мы сегодня не представляем жизни. От Эль Греко, Брейгеля, из желания запечатлеть, обессмертить мгновение, осмыслить убегающее сегодня, из мистики и мечты пришло это "искусство света". Эти письмена, выполненные светом (слово фотография так и переводится с греческого: фото- свет, графо - пишу). "На фоне Пушкина снимается семейство", на дипломатических раутах, в горах, океанах, в космосе, у кич-памятников и в дни юбилеев наших близких людей фотограф нанизывает картинки на нитку пульса. Ищет ракурс, хочет, чтобы было и правдиво, и красиво. Или только правдиво. Женщинам вообще никакая правда не нужна, - надо, чтобы красиво. Политикам - чтобы взвешенно и этично. Да еще чтобы их значимость подчеркнуть... Памятникам - ну, эти¸ слава Богу, особых требований не предъявляют...

Израильский фотохудожник Борис Равич занимается "искусством света" больше сорока лет. Накопил огромный опыт, был фотокором самых крупных газет и журналов в СССР, удостоен наград на конкурсах в Испании, Японии, Италии, России¸ Узбекистане, имеет премии Гауди, Булата Окуджавы¸ международной компании "Оранж", сотрудничал почти с крупными СМИ в бывшем СССР ("Огонек", "Правда", "Известия", "Труд", "Здоровье" - и редактировал туркменский вариант этого журнала). Его работы уже из Израиля экспонировались в Москве, во МХАТе (выставка "Это - террор"), в Историческом музее Республики Беларусь, во дворце Румянцева-Паскевича в Гомеле, в хоральной синагоге в Гродно... В Израиле его фотографии публиковались в самых крупных газетах - "Вести", "Новости недели", "МИГ", на главных новостных порталах. Медали и дипломы не хранит, не собирает, относится ко всем титулам ("международный судья" и пр.) весьма иронично. На стене в рабочем кабинете грамоты почета не вывешивает: "А зачем? Что это дает?". Тщеславие - не его черта, не его стиль. Годы и опыт изменили маршрут, подход к профессии, репортажное, актуальное фото, запечатлевающее бег времени по заданию редакции, сменилось размышлениями, метафорами, точно и емко сфокусированными, многозначными. В его творческой стратегии главное место заняли циклы. "Женщина в большом городе" - это почти биография, короткий рассказ о настроениях и состояниях женщины, вписанный в городском пейзаже, в смену дня и ночи, шуму и молчания. "Люди и храмы" - это про людей и их отношения с Богом. Про беседы с Богом. В церкви, синагоге, костеле. Глаза, лица - как монологи на холсте. Многозначность, мистичность тени, дымка недосказанности - и поразительная деликатность высказывания, бережное, благоговейное отношение к ситуации, к человеку.

"Скамейка" - уникальная история одной городской скамейки, которую фотограф снимал в течение года. Сотни фотографий - как лента немого кино. Вот уборщик метет мимо скамейки сухую листву, вот дама с сумкой на колесиках нашла выброшенные башмаки, думает- взвешивает взять-не взять, одинокий понурый темнокожий чужак на скамейке... Люди, идущие из синагоги, присевшие на скамейку обсудить мировые проблемы. Нервный, усталый человек в инвалидном кресле, на скамейке рядом с ним поникшая женщина... А вот другой сюжет. Эти фотографии - новеллы в цвете или черно-белые. Они продолжают линию некоего рассказа. Подводят к важной мысли. Намекают на сюжет, исповедь, тайну. Например, увидев в знаменитом Лувре "Джоконду", он запечатлел не восхищенную толпу, накрытую общим суеверным восторгом, часто фальшивым, а одинокого обычного человека, с бутылкой воды, одуревшего от усталости¸ просто сидящего неподалеку от культовой картины. Грузия и Франция, Испания, Австрия, Беларусь - везде он видит пейзажи и людей без прикрас, без гламура.

...Гость на свадьбе в маленьком белорусском городке - хитроватый, циничный, предвкушающий веселье, парень с лентой наперевес, на которой написано "сват", впереди него идет поп в рясе, позади - да что там позади, выпито-прожито...

"Листья". Они будто взлетели в небесный простор, трепещут, а рядом - в луже ли, в небе - соринки, щепочки. Гляди в небо, гляди под ноги - там синева и листья. Не лужа, а фрагмент мироздания... За эту работу мастер получил четвертое место на конкурсе, проводимом Японской ассоциацией фотографии. В конкурсе приняли участие 2800 фотохудожников со всего мира. "Одушевленное молчание" - так сказал о методе и сути работы Бориса Равича писатель Михаил Юдсон.

Его работы сейчас экспонируются в претижных израильских галереях ("Sarona", "ArtNova", "INFINITIЕ").

Фото, сделанные в Грузии. Они не для рекламных буклетов, они - про самую суть. В самом сердце туристического пейзажа, рядом с манекенами в национальной грузинской одежде притаилась фигурка старушки. Все вокруг - фон, она - центр. Рассказ о ней. Негромкий, очень камерный. И в этом рассказе слышится тихая, ностальгически-щемящая нотка... Парень и девушка на ступенях храма Самеба, храм растворяется-дробится в огромном световом кубе, они - главное, они - и свет. И та загадка, та правда, что "движет солнце и светила".

...В Мцхете, древнейшей столице Грузии, святом для каждого грузина месте¸ есть монастырь Джвари. Он стоит там, где сливаются овеянные легендами реки Арагви и Кура. Монастырю посвятил свою поэму великий русский поэт Михаил Лермонтов. Фотохудожник встретил здесь монаха. Многословного, почти светского, с полуулыбкой, со слезой, со своей загадкой. На фото возник многослойный, очень театральный, непростой образ. С бездонными, древними, живыми глазами. В нем соединились плоскость иконописи и почти шутовской пульс лицедейства. В него хочется вглядываться долго,

... "Что делаешь? - "Вытворяю". Так, просто, снижая высокопарность условного и бездоказательного "творю". Подчеркивая неостановимость процесса. Его простую и честную природу.

Из беседы с Борисом Равичем:

- Кто твой кумир, кто в мире фотографии для тебя авторитет?

- Трудно сказать. Наверное, Владимир Семин . Российский фотограф. Его репортажи, его черно-белые фото всегда были мне интересны. Его взгляд - очень интересен. Мудрый, Острый...

- Что изменилось в тебе за последнее время?

- Время меняется - и я меняюсь с ним. Изменения привносит и новая техника. Меняются- растут мои дети, значит, и я расту вместе с ними.

Талантами, умениями детей Борис Равич особенно гордится. Их заботы, их расписание, планы и удачи для него главное. Образцовый, заботливый отец, он видит свою главную задачу не в абстрактном стремлении самовыразиться, не в эгоистичном самоутверждении, а в том, чтобы все было хорошо дома, чтобы все родные и близкие были благополучны. И в том, разумеется, чтобы жил и рос его авторитетный фотоклуб в Нетании. Чтобы его ученики, коллеги обретали новое, важное. Не стояли на месте. Чтобы израильская школа фотографии шла вперед. Он никому не завидует, никому ничего не доказывает. Просто видит мир по-своему. Слушает музыку. Постоянно сомневается в себе - "а как же иначе? Без этого нельзя!". Моше Леви, глава ассоциации фотографии Израиля, сказал мне, что такой он, Борис Равич, в наших пределах единственный. Совершенно особенный. "Мы у него многому учимся - хотя он и не ощущает при этом тяжести своей короны"... Я, если честно, замолкаю, когда смотрю на его работы. Они многослойны. Им слова не в тон. Почти всегда. И еще я вспоминаю слова Хулио Кортасара, что фотография - это зримая литература. Очень точно подходящие ко всему, что делает Борис Равич, слова.

Инна Шейхатович