Евгений Арье, лидер и философ театра «Гешер» (да и искусства театра в Израиле вообще) вновь обратился к Исааку Башевису Зингеру. Вошел в былую реку второй раз. И вновь на сцене после семнадцатилетнего перерыва возник спектакль «Раб». О религии, любви, рабстве. О жестокой и неизменной человеческой натуре. Я всегда - и это не укор новой версии, просто личное - буду слышать неповторимый, единственный в мире голос Ванды - Евгении Додиной из прошлой постановки. Для меня он своего рода камертон, энергетическое зелье спектакля. Какой-то особый додинский акцент, надлом и очарование, польская мелодичность речи, которую актриса Додина символически передавала своим ивритом, так вошли в память, что уже навсегда там остались. Моя Ванда - это Женя Додина.

Но пришло время, и мы смотрим новую работу, новую версию. «Раб» снова тревожит, заставляет думать.

Книга Башевиса Зингера рассказывает о праведнике. Таком же, наверное, чистом и человечном, несчастном и верном до конца, как Иов. О споре одержимых религиозностью людей, о том, что люди во имя веры берут на себя ответственность за чужие души и жизни, присваивают себе право карать и уничтожать во имя Божье. Оставлять за собой трупы и сирот. Пустыню. Пустоту.

Спектакль в «Гешере» изменился, стал лаконичнее. Взрослее. Строже. Жесткость повествования и сила воздействия сохранились. И острое желание понять, где здесь мы, сегодняшние.

...ХVIвек. В наши дни, выплывает помост. На нем остов дома, люди, похожие на своих злобных собак. Солома, ветхое жилище раба. Вот поляки, в рабстве у которых страдает проданный казаками Хмельницкого талмудист Яков, обычные люди, но темные, оболваненные церковниками, дикие и озверевшие. Ванда, дочь хозяев раба - еврея, иная. Юная вдова, никогда не знавшая нежности, любви, выросшая у злых и ущербных людей, она открывает для себя иную жизнь. Она готова принять веру Якова, правила, ритуалы. Перед тем, как приникнуть к нему, отдать всю себя, она бросается в холодную воду, совершает омовение, потом что он не представляет себе близости с женщиной, которая не окунулась в микву. Ее религия - любовь, и отвергнутая единоверцами, презираемая соплеменниками любимого, она умеет закрыть его собой в минуту опасности. И Бог должен принять ее, понять - если только он Бог, а не выдумка людей. Ванда в трактовке режиссера Арье и актрисы Лены Фрайфельд очаровательна, женственна, ее прекрасное бесстыдство, ее поющие руки в любовной сцене, ее нежное счастливое воркование, ее трагичный предсмертный крик трогают. Она не понимает схоластику, обряды, она знает, что сердце зорко и крылато...

Сцена, в которой поляки уже готовы сжечь еврея, разводят костер, но внезапно начинается дождь, наверное, одна из самых сильных в творчестве театра, актера Саши Демидова, ансамбля спектакля «Раб». Мороз прокатывается по спине, сила и настроение этого момента еще долго живы в памяти. Бег Якова, бег Ванды вокруг помоста-мира. Это путь человека. Путь, который никуда не ведет, и все же его надо проделать. Актеры в «Рабе» - словно хор. Чисто и прекрасно звучащий. Здесь и мягкая, очень прочувствованная интонация Бориса Аханова, который играет отца Ванды, прекрасная Светлана Демидова в роли циничной и бессердечной польской красавицы, Наташа Манор- графиня Тереза, трагичная, комичная, надрывная, горькая, мощный и жалкий, развращенный и одинокий граф Адам, который тотально скучает в жизни-темнице и развлекается, когда выступает в роли Сатаны (его играет точно, живописно играет Мики Леон), Паоло Е. Мауро, который словно выносит всю недосказанную биографию эпизодического персонажа в глобальном масштабе, и Саша Сендерович, который серьезный актер, мастер, победитель, что бы он ни играл, и Лилиан-Шелли Рут, которая так обаятельна и искренна в своем слепом эгоизме и желании обрести немного счастья... Ванда в трактовке режиссера Арье и актрисы Лены Фрайфельд очаровательна, ее прекрасное бесстыдство, ее поющие руки в любовной сцене выше всех похвал. Она не понимает схоластику, обряды - он знает, что сердце зорко и крылато...

И его религия становится ее религией, хотя и в еврейском местечке ей страшно, трудно, невыносимо. И надо скрываться, и притворяться. И выносить косые взгляды¸ и притворяться немой ...

И тогда, в первом варианте, и сейчас завораживает, бросает в космос чувств и ассоциаций музыкальный ряд, созданный Ави Беньямином. Этот эффектный трансформированный краковяк, эта высокая гимническая тема - прекрасны. Пластика, танец-характеристика, жест-паспорт, выверенный Йехезкиелем Лазаровым, это текст в тексте. Каждый персонаж имеет свою интонацию - потому что это «Гешер», здесь нет мелочей, нет формализма псевдотеатра. И еще есть вопрос. Особенно остро и внятно звучащий в нашей стране. Я прочла недавно книгу Нафтоли Шрайбера «Сынок, женись на еврейке!». Там убедительно и стройно доказывается, что смешанные браки опасны. Что именно они не к лучшему изменили судьбу нашего народа. Но эта книга - реплика глубоко религиозного еврея , а роман Башевиса Зингера - произведение искусства, которое рассказывает о страдании и величии любящих. Исаак Зангер, сын Батшевы, Нобелевский лауреат, верящий в мудрость своего народа, он дал театру тему. И поэтому - идите в театр. Смотрите. Думайте. Рабство - страшная штука. А если мы - рабы Божьи? А если рабы мы все? Скажу так: по театру накалу страсти, по жестокой откровенности эмоций, серьезности полемики «Гешер» безусловен. Безусловна его эстетика. Его поиск. Страшновато, когда для шедевров театра не хватает зрителя. Понимающего, мыслящего. Но если исходить из того, что культура есть процесс, а не результат, то лучшее еще выстроится - придет. Если она только будет - культура.

Инна Шейхатович