Чтобы никто не сомневался в истинном герое новой выставки в Тель-Авивском музее искусств, она так и называется "Я тоже… Дуглас Гордон" ("I am also… Douglas Gordon"). Выставка работ этого шотландского возмутителя общественного спокойствия распростерлась сразу в семи помещениях музея – в главном зале нового корпуса, в переходах, на лестнице, балконе и в коридорах, и ее в одном зале и еще в одном – в старом корпусе. Видео, фотографии, инсталляции, кино, экраны, портреты-зеркала знаменитостей, скульпторы, слова-надписи, зависшие в воздухе и сам Дуглас Гордон – не менее значимый экспонат действия, чем его работы за последние 20 лет. Татуировки, покрывающие его руки – привет из бесшабашной юности ныне одного из самых модных (и самых дорогих) художников-создателей современного концептуализма, в котором (в концептуализме – не в Дугласе) все татуировано и утрировано. А еще Дуглас Гордон нежно и искренне любит Израиль (еще бы – он женат на дочери Нурит Хирш) и о своей громадной выставке, самой большой из когда-либо устраивавшихся его персональных экспозиций, договорился несколько лет назад с покойным ныне Моти Омером, легендарным директором Тель-Авивского музея, которым руководит ныне талантливая и известная Сюзанн Ландау. Тогда Гордону очень понравился старый корпус музея. За это время успели построить и новый. Потому выставка проходит и в новом и в старом корпусах. И требует времени – она очень большая, сразу все и не обойти. Ее монтировали несколько бригад – в том числе и студенты Гордона из Берлина, где он преподает последние пять лет (а с 2010 Дуглас Гордон стал профессором в Штеделевском художественном институте во Франкфурте-на -Майне).

К тому же Гордон каким-то образом еще и участвует в месяце британского кино в Израиле. И еще: в прошлом году он показывал одну из своих словесно-видео- инсталляций на выставке "Свежая краска" в Тель-Авиве, которая так понравилась зрителям, что уже обещано продолжение в мае этого года – на новой "Свежей краске". Его художественное утверждение-позиция "Я тоже…" становится почти что "своим", к тому же куратором выставки стал израильтянин (и парижанин) Ами Барак - мирового ранга специалист по современной фотографии и искусству. 

В главном зале нового корпуса музея – видео-инсталляции Дугласа Гордона. "Закат цивилизации" – так называется одна из самых известных его работ. На огромном экране – метра 3 на 4 - горит рояль. Горит ярко, как костер в пионерских песнях, на фоне столь же яркого и ровно-спокойного зеленого мягкого пейзажа округлых холмов. Нервное пламя дергается на фоне изумрудного спокойствия. "Такого быть не может" – думается сразу, и от удивления начинаешь экран обходить. Плоскость ткани превращается в скульптуру, в объем трехмерной фотографии. За экраном не спрятан рояль в кустах. Там спрятаны еще три экрана – и на них тот же рояль, другое пламя, огонь, снятый с иной точки зрения, с иным настроением, со сдвижкой во времени. Одна из основных тем Дугласа Гордона – память, коллективная и личная, отсюда – любимый им метод повторения, используемый в разных формах: от многократной прокрутки одного и того же фрагмента до многоэкранных композиций, мозаичный коллаж видео-проекций. "Закат цивилизации" тяжел и философичен. А на других экранах в этом же зале дрессированный слон притворяется умершим и вновь встает, падает и оживает. Дело происходит в нью-йоркской галерее Гагусяна – как-то туда втиснули слона. Умирающий слон на маленький экран не поместится, как и горящий рояль. Полуобнаженный молодой человек разрисовывает себя губной помадой, зависнув вниз головой еще на паре-тройке экранов, свисающих с потолка (точно как израильская художница Нили Агаси на своей персональной видео-выставке в Музее Израиля в Иерусалиме). Стройная дама из старого черно-белого кино пристально с укоризной смотрит нам в глаза из своего экранного угла. Постановочное видео и игра с несколькими мониторами обволакивают, окружают и становятся трехмерной скульптурой. 

В коридоре рядом – слова-инсталляции. Чаще всего встречаются "злой" и "навсегда" – "evil" и "forever". Слова буквально висят в той части музея, которая называется "водопад света" – так задумал архитектор Престон Скотт Коэн, не знавший, что свет будет падать на 100 коротких философских максим, сочиненных Гордоном за 20 лет. К примеру: "Ничто не может оставаться вечным" или "Между светом и тьмой" или "Ведомы тобой и светом" (тут же рядом в другом варианте - "тобой и тьмой"). Позвольте… До вас начинает доходить, что ведь не все так серьезно. Шутке, да еще и разноцветной, да еще и с цитатами из Евангелия, тоже есть место в музее. Хотя постепенно выясняется, что Гордон вырос в очень религиозной семье (его мать была членом секты Свидетелей Иеговы и он часто посещал с ней проповеди) и максимы о конце света купаются в лучах солнечного света с умыслом. С каким? С концептуальным, как и все современное искусство. 

Следующий зал – следующий экспонат: фильм о футболисте Зидане, в котором Дуглас Гордон разглядел Альбера Камю нашего времени. Фильм, рассказывающей об одиночке в толпе. Долго задумывавшийся и снятый на одном из матчей 17 камерами, следившими только за Зиданом. Эффектно смотрится, как точно выстроенное режиссером театральное действие вокруг главного персонажа. Этот видео-портрет футболиста Зидана "Zidane, un portrait du 21e siècle", впервые представленный на Каннском и Эдинбургском кинофестивалях, был куплен Шотландской национальной галереей современного искусства, где в 2006-м году проходила первая большая персональная выставка художника в Шотландии после того, как он представил свою знаменитую работу "24 Hour Psycho" (то был замедленный парафраз Хичкока - воспроизведение фильма продолжалось 24 часа) в Глазго в 1993-м. 

Все, что делает Гордон - это шоу и спектакль. Он сам - тоже шоу. Он говорит, подмигивает, показывает и веселится одновременно. Он – это анти-организованность и анти-предсказуемость. Все, что сделал за последние 20 лет – помимо слов в лучах света - живет еще и на экранах старых телевизоров, накиданных, нагроможденных кучно на балконе-переходе где-то под потолком музея. Мелькает на экранах мониторов много рук – старых и морщинистых, почему-то много змей – их заговаривают кудесники в тюрбанах и со флейтами. Много фотографий самого Гордона - разных возрастов и в разных путешествиях. И еще - но уже в другом зале - много еды, секса и детей. "А что – кому-то не важны дети, еда и секс?" – спрашивает Дуглас Гордон? 360 разномастных и разноформатных фотографий (Гордон снимает сериями, "выстреливает" снимки) плотно, как изразцовая плитка, облепили стены музея. Снимки детей художника, его любимой еды – хумус в Акко и борщ в Варшаве, любимых мест – Неве-Цедек с цветущими бугенвилиями. Все это - рассказ о прошлом. А намеки на будущее? А в будущем цивилизации уже нет – ее сожгли в нашей вывороченной наизнанку реальности. 

Дуглас Гордон родился в 1966-м году, в 30 лет – в 1996-м получил престижнейшую Премию Тернера, и уже в следующем году показывал свои работы в Британском павильоне на Венецианском бьеннале. А в 2008-м году снова был в Венеции – но уже в жюри Венецианского кинофестиваля. Известность ему принесли его работы в области кино (но не кино в прямом смысле слова, как бы парадоксально это не звучало) и масштабные видео-инсталляции. Дуглас Гордон ухитрился собрать яркий букет художественных призов: и престижнейший британский Turner Prize, и Hugo Boss Prize, вручаемый раз в два года под эгидой фонда Гуггенхайма и премия Roswitha Haftmann. Его персональные выставки проходили в оплотах современного прогрессивного творчества - в МоМА и Музее Гуггенхайма в Нью-Йорке, в лондонской галерее Tate Modern. Персональная выставка его идей и концепций в Тель-Авивском музее - своего рода портрет Гордона, которого волнуют экзистенциальные темы: жизнь и смерть, добро и зло, искушение и страх.

Сайт Тель-Авивского музея – http://www.tamuseum.com

Часы работы: воскресенье – закрыто, понедельник, среда - с 10.00 до 16.00; вторник, четверг - с 10.00 до 22.00, пятница - с 10.00 до 14.00 и суббота с 10.00 до 16.00. 

Фото предоставленo отделом по связям с прессой Тель-Авивского музея искусств

Маша Хинич